• • •
... Эпическое начало снова возникает в седьмой главе. "Портрет" Наполеона, стоящего, видимо, на стене Петровского замка — конечно, как принято его изображать, в треугольной шляпе, со скрещёнными на груди руками и мрачно взирающего на пожар, — помещён во второй половине главы. Но оглянёмся на первую половину — и мы увидим там ещё один, и притом в точности такой же, "портрет". Вот интерьер деревенского кабинета Онегина, увиденный Татьяной:
И стол с померкшею лампадой,
И груда книг, и под окном
Кровать, покрытая ковром,
И вид в окно сквозь сумрак лунный,
И этот бледный полусвет,
И лорда Байрона портрет,
И столбик с куклою чугунной
Под шляпой с пасмурным челом,
С руками, сжатыми крестом.
Татьяна долго в келье модной
Как очарована стоит...
Построение картины чрезвычайно многозначительно. Комната Онегина названа кельей, светильник — лампадой, сама Татьяна чуть ниже будет названа пилигримкой (то есть паломницей к святым местам). Всё это — слова религиозного, церковного языка (Татьяна воспитана в православной вере, и ей такие обозначения привычны), словно героиня и впрямь находится в святом месте (что и не удивительно, ибо Татьяна, несмотря ни на что, сохраняет веру в высокую сущность своего избранника). Но место это — очень странное.
"Келья" — но "модная". "Лампада" — но не та, что во всех русских домах теплится перед иконой; и освещает она "груду книг" — но таких, которые, как потом узнает Татьяна, могут лишить веры в человека. Да и иконы нет — вместо неё "лорда Байрона портрет". Наконец — не распятие, не Христос, умирающий на кресте ради людей, а изображение — "с руками, сжатыми крестом", — Наполеона, кумира хозяина дома.
Непомнящий В. С. Да ведают потомки православных. Пушкин. Россия. Мы. 1999
• • •○ Телеканал "Культура"