"Менты" Бориса Годунова
«Чем более все меняется, тем более все остается по-прежнему», - как говорит французская поговорка. И в нашей жизни мало, что меняется: что было, то и будет, и что делалось, то и будет делаться.Перечитывая «Бориса Годунова» в этом лишний раз убеждаешься.
Возьмем для примера сцену в корчме.
Отрепьев спрашивает Хозяйку заведения, как пробраться до литовской границы. Повсюду заставы царские да сторожевые приставы: велено всех задерживать и осматривать. Только по словам Хозяйки, здесь и добрым людям прохода нет. А поймать, все равно никого не поймают: будто нет в Литву и другого пути, как столбовая дорога! «Вот хоть отсюда свороти влево, да бором иди по тропинке до часовни, что на Чеканском ручью, а там прямо через болото на Хлопино, а оттуда на Захарьево, а тут уж всякий мальчишка доведет до Луёвых гор. От этих приставов только и толку, что притесняют прохожих, да обирают нас бедных».
Ключевые слова: «обирают нас бедных», мелкий бизнес, «индивидуальных предпринимателей», по-нашему. Чу! Слышен шум. «Ах, вот они, проклятые! дозором идут!» - говорит Гришке Хозяйка, которая и сама была бы рада бы сама спрятаться. «Только слава, что дозором ходят, а подавай им и вина, и хлеба, и неведомо чего — чтоб им издохнуть, окаянным! чтоб им...»
Однако при виде стражей правопорядка она рассыпается в любезности: «Добро пожаловать, гости дорогие, милости просим».
Один пристав другому: «Ба! да здесь попойка идет: будет чем поживиться». Ясное дело, что пить они будут не за свой счет. Обращаясь к монахам, пристав спрашивает: «Вы что за люди?» И тут ж командует Хозяйке: «Хозяйка, выставь-ка еще вина — а мы здесь со старцами попьем да побеседуем».
Его коллега размышляет: «Парень-то, кажется, гол, с него взять нечего; зато старцы...» Чувствуется. Метода давно отработанная.
«Молчи, сейчас до них доберемся, — говорит ему командир. - Что, отцы мои? каково промышляете?»
Хозяйка (плачет): «Господь помилуй и спаси!» Она понимает, что сейчас будет «наезд» - не первый день работает!
Варлаам начинает жаловаться на скудость доходов. И тут начинается главное: «В продолжение Варлаамовой речи первый пристав значительно всматривается в Мисаила». Сейчас его будут «брать на пушку». А Мисаил уже вибрирует: «Что ты на меня так пристально смотришь?»
Первый пристав объясняет: «А вот что: из Москвы бежал некоторый злой еретик, Гришка Отрепьев, слыхал ли ты это? Мне сдается, что этот беглый еретик, вор, мошенник — ты».
Еще нет против человечка никаких улик, а он уже попался. Сейчас его будут брать "на пушку" и возможность остаться на свободе будет стоить ему, судя по всему, ДОРОГО.
Хозяйка хватается за сердце: «Ах, они окаянные мучители! и старца-то в покое не оставят!»
Пристав знает свое дело туго: «Чудова монастыря недостойный чернец Григорий, из роду Отрепьевых, впал в ересь и дерзнул, наученный диаволом, возмущать святую братию всякими соблазнами и беззакониями. А по справкам оказалось, отбежал он, окаянный Гришка, к границе литовской... (Мисаилу) Как же не ты?»
Вот оно: «Как же не ты?» Других монахов на Руси для правоохранителя нет. Простые ребята, но метода безотказная.
По мере того, как Гришка Отрепьев импровизирует с грамотой-«ориентировкой», полученной от начальства, подобно Комиссару из «Оптимистической трагедии», пристав выдает себя с головой: «Ребята! здесь Гришка! держите, вяжите его! Вот уж не думал, не гадал».
По ходу импровизированного «дознания» стражники припоминают и содержание ориентировки, полученные от начальства при инструктаже.
Да. Бывает и такое в жизни правоохранителя: хотел «тупо наехать» на случайное лицо в надежде выпить-закусить сам-друг на дармовщинку, а тут «объект» случился! «Собственной персоной».
Надо же. Эх, жаль, что упустили они его тогда.
А в остальном – все очень похоже.
Вот такую историю о «крышевании» и «вымогательстве и злоупотреблении служебным положением» в эпоху Бориса Годунова поведал нам, сидя в своем селе Михайловском, Александр Сергеевич Пушкин.
Думается, живи он сейчас, он бы эту тему развил.