В 1795 году он умирает еще раз. И не факт, что окончательно, ибо по многим  свидетельствам, он являлся вживе и спустя двадцать лет после своей очередной кончины, более походящей на очередной долгий и глубокий сон.

Немного об авторе - Изабель Купер-Оукли (1854—1914). Дама сия - известный деятель Теософского общества. Первоначально отрывки из ее труда были опубликованы в Лондонском теософском журнале за 1897—1898 гг., а затем книга вышла полным изданием в 1912 году. Работа ее снабжена солидным приложением в виде подборки архивных документов (деловая и дипломатическая переписка за 1747—1780 гг.), связанных с именем таинственного графа.

По другим сведениям, в 1785 году Сен-Жермен был одним из избранных представителей французских масонов, присутствовавших в Париже на Великом Конгрессе, наряду с Луи Клод де Сен Мартеном («У-у-у-у! Мартинисты проклятыя»!!!), Жаном-Батистом Виллермозом (всем масонам масон! МАСОНИЩЕ!), Францем Антоном Месмером (изобретателем «месмеризма»), Алессандро Калиостро (настоящее имя — Джузеппе Бальзамо – в представлениях не нуждающимся!) Иоганном Каспаром Лафатером («спиритуалистом и месмеристом») и др.

Достоверно известно, что Сен-Жермен говорил на множестве языков, причем настолько свободно, что его принимали за уроженца той страны, на языке которой он разговаривал. В число этих языков входили французский, английский, немецкий, итальянский, испанский, португальский, русский, санскрит, греческий, китайский, арабский и другие. Историю, по свидетельствам современников, он знал так хорошо, что казалось, будто он был участником тех событий, о которых рассказывал.

Граф виртуозно играл на многих инструментах, включая фортепиано, предпочитая, однако, скрипку. Случалось, дирижировал даже целым оркестром, причем без партитуры. У него была феноменальная память, и он мог повторить несколько страниц печатного текста, прочтя их всего один раз. Писать ухитрялся обеими руками одновременно, причем зачастую одной рукой набрасывал, любовное письмо, а другой - стихи.

В 1777 году граф он посылает прусскому королю Фридриху II целый список своих изобретений из 29 пунктов. Он был готов открыть королю секреты улучшения качества льняных, шерстяных и шелковых тканей и способов их окрашивания; то же касалось различных изделий из кожи; изготовления красок и красителей, в том числе золотых и серебряных, но без применения золота и серебра; приготовления лекарств, «очищающих организм от вредных веществ», а также «безопасных и благотворных косметических средств».

«Великий Фритц» однако называет Сен-Жермена «авантюристом» и «феноменом, который никто не мог понять» (qu’on ne saurait envisager que comme aventurier).

Граф прекрасно рисовал маслом. Разработанные им самим краски излучали на его полотнах особенный блеск. Костюмы изображенных им людей, казалось, светились, как драгоценные камни.

Сен-Жермен был искушен в целительстве и применении лечебных трав. Кое-кто из его современников считал, что изобретенные им лекарства вкупе с привычкой к простой пище укрепляли здоровье графа и продлевали ему жизнь. Появляясь в самых разных европейских столицах, граф повсюду вызывал изумление и восхищение многообразием своих удивительных талантов. Он  точно предсказал дату смерти Людовика XV.

В 1762 году, находясь в России, он принимает участие в известной «дамской революции», по итогу которой Екатерина Алексеевна становится Российской Императрицей. Впрочем, доказательства тому имеются лишь косвенные. Есть свидетельства, согласно которым графа видели в мундире генерала русской армии.

Через 13 лет путешествующий по Европе Д.И.Фонвизин встретится с графом в Германии, после чего назовет того «первым в свете шарлатаном». Любопытно, что будущий автор «Недоросля» весьма заинтересовал графа, и тот сделал ему несколько заманчивых предложений. Сам Фонвизин писал в марте 1778 года писал графу П.И. Панину: «Что ж надлежит до другого чудотворца, Сен-Жерменя, я расстался с ним дружески, и на предложение его, коим сулил мне золотые горы, ответствовал благодарностию, сказав ему, что если он имеет толь полезные для России проекты, то может отнестися с ними к находящемуся в Дрездене нашему поверенному в делах. Лекарство его жена моя принимала, но без всякого успеха; за исцеление ее обязан я монпельевскому климату и ореховому маслу».

Что-то в графе явно насторожило Дениса Ивановича, путешествовавшего по европам с целью «излечения жены». Да и относительно цели путешествия Фонвизина в Германию и Францию существуют мнения, отличные от официально заявленных. Есть основания полагать, что это была «ответственная спецкомандировка», цели которой скрывались, и болезнь жены - явная или мнимая - была всего лишь ее «прикрытием». С другой стороны, что побудило графа обращаться с выгодным «бизнес-проектом» именно к Денису Ивановичу – «литератору, приехавшему на лечение», «приватной персоне» - тем более, что знакомцев в России у Сен-Жермена водилось немало и в самых высоких сферах?

Нет, непрост был Денис Иванович, а уж граф и подавно.

Традиция, заложенная Д.И.Фонвизиным, видеть в Сен-Жермене «типичного авантюриста», жива и по сию пору. Наш с вами современник А. Ф. Строев, рассматривая феномен культуры XVIII века, пишет в работе 1998 г. следующее: «Те, кто поправляет фортуну: авантюристы просвещения» следующее: «…человек без отчизны, без роду и племени, без возраста, подобно «бессмертному» графу Сен-Жермену, про которого так и неизвестно, испанец он, португальский еврей, француз или венгр, если не русский». (Те, кто поправляет Фортуну Авантюристы Просвещения /А.Ф.Строев. – Москва. Новое литературное обозрение, 1998)

Однако в качестве «авантюриста» графа воспринимали далеко не все.

Из воспоминаний графини д’Адемар - фрейлины Марии-Антуанетты - мы узнаем, что Сен-Жермен предупреждал королеву – в письмах и при личном свидании, - устроенном той же графиней, о грозящей опасности стране и всему королевскому дому.

Сама графиня д’Адемар бежала после революции из Франции и, поскитавшись по Европе, нашла свое пристанище в России. Летом 1822 г. она умерла в Одессе, будучи в весьма почетных летах. Среди немногих вещей покойной была и рукопись ее воспоминаний, опубликованная в 1836 г. под редакцией барона де Ламот-Лангона.

Сен-Жермен — весьма почитаемая фигура среди оккультистов и теософов прошлого и настоящего веков. Граф для них - посланник Шамбалы, Великий Восточный Адепт, основатель «Храма Новой Эпохи». Так, известная чародейка Е. П. Блаватская (1831 – 1891) называла графа “тайным властителем Тибета”. Теософы ее круга утверждают, что Сен-Жермен, вместе с двумя другими Великими Гималайскими Учителями, стоит у истоков Международного Теософского Общества.

Вот и австриец Ф. Греффер, описывая 1843 г. встречу своего брата Родольфа и барона Линдена с графом Сен-Жерменом, состоявшуюся в 1790 г. в Вене, передает слова графа: «В конце нашего века я исчезну из Европы и вернусь в Гималаи. Там отдохну, мне нужен отдых. И вновь я появлюсь здесь через 85 лет».

Ну что тут скажешь? Впору лишь руками развести.

Волшебницей же и чародейкой гражданка США Е. П. Блаватская, приходившаяся  двоюродной сестрой С.Ю.Витте, была из ряда вон и часто демон-стрировала «неверующим» в ее способности и иные миры то, как могут нарушаться «законы материальной природы». В ходе подобных демон-страций ей в руки падали с потолка письма, исходившие, по его утверждениям, «от Махатм», необъяснимым образом появлялись из ничего различные предметы - цветы, чашки, брошки – и т.д.

Разумеется, за демон-страциями следовали попытки их разоблачения, а затем и разоблачения разоблачений, ставивших в итоге больше вопросов, нежели дававших ясных ответов.

В Лондоне Блаватская объявила себя избранницей некоего «великого духовного начала», а также ученицей (челой) братства тибетских махатм, которые были объявлены ей в качестве «хранителей сокровенных знаний».

Созданное ею в том же Лондоне Теософское общество поставило своей целью раскрытие сверхчувственных сил человека, постижение таинственные явлений в природе и «образование ядра Всемирного Братства без различия расы, цвета кожи, пола».

Любопытно, что прадед Елены Петровны - князь Павел Васильевич Долгоруков (1755—1837) екатерининский генерал - был известным масоном и розенкрейцером и, по слухам, встречался с Калиостро и Сен-Жерменом.

Блаватской вторила Е.Рерих – супруга Николая Константиновича – человека с двойным, а то и с тройным дном. Елена Ивановна говорила как о чем-то само собой разумеющемся, что граф Сен-Жермен «был членом Гималайской Общины», т.е. «посланником Шамбалы». И сообщала она об этом не кому-нибудь, а самому президенту Ф. Рузвельту (в письме от 10.10.1934г.). (Е. И. Рерих. Письма. Т.3 (Международный Центр Рерихов, Москва). Сам Николай Константинович снисходить до уровня земного начальства, хотя бы и президента, похоже, не желал, а посему препоручал писание нравоучительных посланий и наставлений «начальникам мира сего» своему «секретарю», т.е. жене.

Другой небезызвестный теософ Ч. Ледбитер утверждает в своей книге “Жизнь, скрытая в масонстве”, что Сен-Жермен многократно перерождался. Впервые он якобы родился еще в III веке в британском Веруламе под именем Албануса, казненного во время гонений на христиан при императоре Диоклетиане и причисленного впоследствии к лику святых. Среди реинкарнаций Албануса — монах-ученый Роджер Бэкон, основатель тайного ордена Христиан Розенкрейц, великий венгерский полководец Янош Хуньяди, ученый и государственный деятель Фрэнсис Бэкон, и, наконец, трансильванский князь Ференц II Ракоци. А там уже и до Сен-Жермена рукой подать.

Упоминавшаяся уже графиня д’Адемар утверждает в своих мемуарах, что граф Сен-Жермен неоднократно являлся ей и некоторым её знакомым вплоть до 1820 года («при казни королевы», накануне 18 брюмера, на следующий день после гибели герцога Энгиенского, в январе 1815 года и накануне убийства герцога Беррийского - второго сына будущего короля Франции Карла Х). Напомним, что убийство то было ох, какое непростое, хотя и смахивающее по своей наружности на страшный и скверный анекдот!

Утверждают, что граф не старел. Так, будучи уже в почтенном возрасте графиня де Жержи, жена бывшего французского посла в Венеции, с величайшим изумлением узнала в одном из гостей маркизы де Помпадур своего давнего венецианского знакомого, который еще в те дни, 50 лет тому назад, был, по крайней мере, сорокапятилетним. На ее вопрос, не бывал ли в Венеции в 1710 году его отец, граф невозмутимо отвечал, что в это время в Венеции был он сам, и привел остолбеневшей даме неопровержимые доказательства своих слов.

Можно, конечно, сказать, что графине было уже в тот момент немало лет, однако как свидетельствует житейский опыт, пожилые люди могут прекрасно помнить то, что было полвека назад и частенько забывают то, что случилось вчера.

Одним словом, история убийства графини Анны Федотовны *** уходит в минус бесконечность. И дело тут явно нечисто.

А уж когда раздаются громкие голоса волшебников и чародеев, – тем паче.

И как прикажете бедному следователю, ведущему дело о кончине (убийстве?!) пожилой дамы, отделить правду от вымыслов?
        Похоже, что на пути поиска разгадки тайны смерти графини Анна Федотовны *** с помощью изучения исторических реалий, выходящих за рамки "Дела...", следствие зашло в тупик... Что ж, будем искать другие подходы.